СЕРДЦА ЧЕТЫРЕХ

 

Театр «STEPS» показал нам... нас

​

Исаак Башевис Зингер - классик еврейской литературы, лауреат Нобелевской   премии,  виртуоз по плетению любовных историй, мастер накручивать  на  простенькую фабулу  множество глобальных проблем, замешивающий комедию на опаре высокой трагедии. Слава Степнов  давно примерялся  к его  роману « Враги. История любви», но когда пьеса была написана, режиссер  отложил её в стол: не было артиста на главную роль. Потом появился Роман Фрейд - так звали актера-(подходящая фамилия) - и именно ему, предстояло воплотиться в персонаж, который  тащит на себе груз прошлого, как проклятие;  в человека   рефлекcирующего,  закомплексованного, авантюриста, лжеца, лицемера, - и при этом «хорошего малого».

 

Поэт-воин   сказал: « Мы все, до одного, убиты на войне». Даже те, кто выжил. «Я здесь, в Америке  все еще прячусь на сеновале»,- говорит Герман,  присматривая  место, где можно спрятаться, если нацисты придут в Нью-Йорк. Можно в ванной, если замуровать дверь под стенку. Бред? А где нам прятаться? В сабвее? Под обломками «башен-близнецов»?  Или лучше уехать подальше от больших городов, куда они не доберутся? Что это со мной:  «наци» нет,  война давно  закончилась... Пойти выпить валерьянки...

 

Герман Бродер - писатель. Башевис-Зингер всегда добавлял своим героям толику своей биографии и своего мироощущения. Герман - еврейский "спичрайтер": он пишет книги, но и проповеди для рабби Ламперта. А Ламперт - та еще штучка. Слова сыпятся из него, как горох из мешка. И все ему нужно знать: почему  Герман не дает ему своего адреса, и почему у него нет телефона, и почему он не хочет познакомить его со своей женой. Он  готов  поставить Герману телефон за свой счет, так он и этого не хочет!

 

Вкусный, сочный образ большого ребёнка, воплотившего в себе все, что есть в нас плохого и хорошего, слепил Борис Казинец! Удовольствие видеть его на сцене! Вообще, об актерах принято  писать после автора, режиссера - постановщика, и перед   художником и осветителем. Нарушая традицию, хочу  отдать должное прекрасным актерским  работам  всего   коллектива. В разговоре после спектакля, режиссер Слава Степнов воспринял  это, как комплимент себе, и был прав.

 

Маша (Лиза Каймин), измученная своим прошлым не меньше  Германа, ревнивая, нервная, страстная, импульсивная, способная на поступок. Герои много говорят о смерти, но добровольно   приняла её только Маша. Ушла с улыбкой,  наглотавшись таблеток и  свернувшись калачиком, как ребенок во чреве матери.

 

Ядвига (Елена Шмуленcон)  в роли «славянской жены» так  точно имитирует  польский акцент, что  трудно поверить, что она - не полька. Ядвига прятала Германа на сеновале три года, рискуя   жизнью. В благодарность он женился на ней гражданским браком и  увез с собой в Америку. Она - воплощение любви, домашнего очага, и уюта. Герману с ней  комфортно, но скучно. 

 

Тамара (Инна Есилевская) - его законная  жена - совершила одну непростительную ошибку: осталась жива после того, как ее расстреляли...  Пройдя через двойной  ад Треблинки и  Гулага, она сохранила, пулю в бедре, трезвую голову, и любовь к своему непутевому мужу. Явившись  нежданно-негаданно с того света, Тамара невольно  сделала  Германа двоеженцем, что в Америке  считается уголовным преступлением.  Кошмары прошлого, терзают Германа по ночам, а тут ещё -  призрак депортации.

 

Роман Фрейд играет раздвоенность  сознания своего героя. Чувство вины, толкает его от одной женщины к другой и заставляет лгать, и сочинять в оправдание  разные небылицы . Но,  водевиль превращается в трагедию, когда в дочиста, до лампочек,  ограбленной квартире, после смерти матери Шифры Пуа (Галина Орловская), Маша уходит  следом за ней, потому что жить не на что, и не для чего. Да и похоронить двоих дешевле в одной могиле.

 

Но Зингер не был бы Зингером, если бы не оставил нам надежду. Ядвига ожидает ребенка,  Тамара, которой  дядя оставил книжный магазин, взяла ее жить к себе. Ядвига совершила обряд геур и стала еврейкой. Гораздо более ортодоксальной, чем ее еврейские соседки.

 

А что же наш герой?  А он исчез, одним ударом разрубив гордиев узел, связывавший его с тремя любящими его женщинами.  Покончил с собой?  Не думаю. У него никогда прежде не было силы. Начал новую жизнь на обломках старой?  Вернулся  к  Богу, веру  в которого  потерял из-за Катастрофы? Завел новую семью? Маловероятно. Он не хотел детей. У него уже было двое, их убили наци, и он больше не хочет детей, которых могут забрать и убить.

 

Автор романа не дает ответа, но намекает, на то что все беды героя - от неверия. Впрочем, сам автор был не шибко религиозным. И - режиссера тоже,  не столько  волнуют  вопросы веры, сколько способность человека к выживанию и возрождению. В спектакле, герои часто, буквально «играют» с настоящими камнями. Мне кажется, время  разбрасывать камни  прошло. Настало время собирать их...

 

Все мы, сидящие в зале, в разной степени «сурвайверы». Странным образом этому способствует топография.  Вслушайтесь в названия, звучащие из уст действующих лиц спектакля: Кони Айленд, Сёрф авеню, Мермейд авеню, Непчун авеню, Стиллвел авеню,  Ист Бродвей. Это же наш город! Наши улицы! Это же мы с вами!

 

О наших горестях и радостях, любовях и расставаниях, страхах и фобиях - этот спектакль. А тут  еще  какой-то тип, со сцены, орет в мегафон и раздает прохожим  листовки, и двое  бедолаг там же,  наигрывают  на  гитаре и губной гармошке какую-то джазовую мелодию,  зарабатывая себе на чашку кофе с круассаном. 

 

Маленький объем сцены Philip Coltoff Center, наверное, не приспособлен для  полномасштабного спектакля, но зато будит фантазию зрителей. Лестница-стремянка, в одно мгновение превращается в  кровать. Несколько чемоданов выполняют функции мебели, смена картин обозначается едва заметными движениями.  Все предельно скупо и выразительно (художник Мария Власова).

 

Спектакль повезут на международный фестиваль в Россию. И снова надеются показать его в сентябре в Нью-Йорке. И всего этого он, безусловно, стоит.

 

---

 

БЕЛЛА ЕЗЕРСКАЯ

 

«В Новом Свете», июль 2008